Чего-то эти новогодние каникулы оказались рисовательными. Ну, и - самую чуточку - лепительными, и единственный пока слепленный результат я уже показала. А вот свои зарисовки показывать забываю.
Еще один цветок, срисованный с моей летней воронежской фотоохоты)
Чуть не забыла похвастаться. Сегодня окончательно высох лак на пробном подсвечнике, так что результат демонстрирую. Сейчас он выглядит вот так (уже вместе со свечой, ради которой создавался, ибо у меня не было для неё никакой подложки):
Ниже - он же без свечи. Фотоаппарат безошибочно сфокусировался на том месте, где растеклась краска.
...думаю - стоит ли добавлять "Развлечения из глины" в список тем или мне оно быстро надоест?
Это нынешнее состояние странички Океана. Со вчерашнего дня я его еще не изменяла... а хочется. Блин, дайте мне 72 часа в сутки... ладно, я соглашусь на 71!!!
Замурчательная и заботливая Стеллар подарила книгу, которую можно долго и с наслаждением раскрашивать, и вот именно этим вентру вчера и занималась, по большей части. Удовольствие затягивающее! Тем более что тут так много деталей, которые можно (нужно) разукрасить самыми разнообразными способами, какие в голову придут. Пока что в голову пришли цветные карандаши, потому что они у меня рядом. Потом хочу опробовать акварельные карандаши и собственно акварель. Возможно, еще попробую акрил, хотя сомневаюсь. Стеллар вот советует фломастеры... надо подумать. Первый (пробный) результат разукрашивания:
На самом деле, на текущий момент разрисована почти вся левая сторона, за исключением нескольких завитушек. Но вчера я сфотографировать забыла, а прямо сейчас уже не успею. Но после работы постараюсь выложить.
Новый год – ну, или первые его дни – оказались для меня богатыми на визуальные впечатления. Причём такие, какие сложно ловить фотоаппаратом. Во всяком случае, у меня не получается. Каждое утро, например, я любуюсь восхитительным зимним пейзажем. На улице влажно и чуть морозно (температура гуляет в пределах 15-20 ниже нуля), так что покрыто снегом и инеем буквально всё. Не только деревья и даже не только дома, но и всевозможные передающие антенны и прочие вышки. В рассветном солнце это всё изумительно искрится и переливается. Еще оно бывает золотистым, серебристым и бирюзовым - в зависимости от высоты солнца, облачного покрова и совсем не знаю чего еще.
На работе (да, вот такие у меня праздники) в какой-то момент увидела, как уже садящееся солнце пробивается сквозь морозный узор на стекле и вызолачивает листья цветка. Вот как мимо такого пройти? К сожалению, с собой был только мобильник, со всеми вытекающими для качества последствиями. Надо будет потом попробовать зарисовать это, что ли...
Когда уходила с работы, солнце уже почти село, и небо приобрело изумительную окраску: от огненных линий на горизонте к глубокому цвету морской волны, в зените уходящем в ультрамарин. И на этом невероятном фоне – тяжелые заснеженные ветви ив, освещённых серебристым светом фонарей. И вот тут я даже не стала доставать телефон – он бы эту цветовую гамму точно не потянул.
Под влиянием не знаю какого настроения у меня возникло желание лепить. Причём возникло давно – где-то свыше полугода как. Останавливала необходимость термической обработки того, что я слеплю, ибо зажечь духовку для меня большой и недостижимый подвиг. Как вариант мне предлагали опробовать холодный фарфор, но технология его домашнего приготовления напугала: и сложностью (что не очень страшно), и необходимостью работать с горячей массой (а вот это уже ужас-ужас), и непредсказуемостью результата (судя по отзывам на форумах). Как-то меня не вдохновила идея, что придётся столько мучиться и на выходе получить непонятно что. Потом в интернет-магазинах наткнулась на готовые массы холодного фарфора, но продавцы честно предупредили несовместимость этих масс с отрицательными температурами, а время года было уже осеннее. Потом меня обрадовали, что существуют самозатвердевающие полимерные глины; и даже подсказали, где в моём городе её можно купить. Так что я пошла, купила (2 пачки разных марок – на пробу), и одну из них даже опробовала. Опробовала, в общем-то, массу под названием DAS Terracotta. Ощущения… сумбурные. То ли я катастрофически отвыкла от лепки, то ли у меня резко искривились лапки, то ли с этой массой у нас не нашлось общего языка. Впрочем, сначала меня ошеломил запах – очень… мощный и не особо приятный. Учитывая, что я маслом не пишу как раз из-за аллергий на запахи – сюрприз не порадовал. Впрочем, аллергия не появилась; на одном из форумов утверждается, что запах вызван антибактериальными добавками, но подтверждений этому я не искала. Второе, что огорчило – масса сильно липнет к рукам. При этом она еще и быстро сохнет, поэтому в какой-то момент отчетливо ощущаешь, как между твоими пальцами и твоим творением образуется такая заметная плёночка. Которая с каждой минутой становится всё заметнее. Вдобавок ко всему, масса замарывает все, к чему притрагиваешься. Но вообще в этом можно углядеть плюс: после лепки скраб для рук уже не требуется. К сожалению, других плюсов пока не заметила. А, нет. Лепить в общем и целом получается… правда, не всегда успешно.
Вентру довольна и счастлива – ей от Стеллар и от Котены пришли новогодние подарки. Да, «Почта России» косплеит не очень пунктуального Деда Мороза – зато это отлично подняло настроение уже в Новом году! Счастье выглядит вот так:
С восторгом листаю «Затерянный океан» – я вообще обожаю морскую тематику, а тут будет возможность это все еще и разрисовать по своему вкусу. Мурлычу и облизываюсь, и завидую самой себе. Вдобавок к этому у меня теперь есть четыре ранее незнакомых сорта чая и один – кофе (очень вкусный, уже проверено), а также шоколад. И на кухне у обезьяны-вентру поселятся две глиняные обезьянки.
... теперь уже с наступившим! Надеюсь, что все были довольны и счастливы, и все встретили Новый год так, как хотелось. и каждый вытащил из-под елки именно то, чего хотел!
Дорогие читатели и собеседники! Искренне поздравляю каждого с наступающим Новым годом. Я так полагаю, что у каждого в уходящем году были и радостные события, которые приятно вспоминать и хочется пережить заново, и были события, которые огорчили и разочаровали. Так оно и бывает, как правило, у всех нас. И я желаю вам оставить все грустные и огорчающие события позади - да, они случились, но они уже в прошлом. А самые приятные воспоминания, которые подарил нам прошедший год, желаю взять с собой - и пусть они служат стимулом для новых достижений и успехов. Удачи вам!
Наконец-то выпал снег. Полноценный. А то у меня было ощущение, что мы – последний город, где снега еще нету. И ничего, что крайний север, а по ночам тьма беспроглядная. Вообще тут всего несколько дней назад как-то резко испортилась погода… ну крайне резко и крайне ощутимо. Настолько, что я, привыкнув спать с открытой форточкой и открытой балконной дверью, даже не сразу среди ночи сообразила, почему так мерзну. А потом сонная-сонная побрела форточки и двери закрывать. И увидела ночь. Ночь была плотной и завораживающей. Густой, непроницаемой – ни звёзд, ни фонарей, лишь в нескольких окнах что-то светилось с разной степенью тусклости. Этого хватало лишь на то, чтобы смутно различить темные силуэты зданий между еще более темной землей и еще более смутными небесами. В голову сами собой полезли библейские строки про предвечную Бездну и Тьму над нею, сотворенную Землю и все такое по цепочке ассоциаций. Но додумывать ассоциации не хотелось (и жутковато посреди ночи, и спать как бы хотелось). Так что я ушла спать. ...говорят, если подсознание оставить в покое, то оно само собой сочиняет стихи…говорят, если подсознание оставить в покое, то оно само собой сочиняет стихи.
Ночь падает, как листья, Обрывками теней, И как корабль-призрак Реальность тонет в ней.
Бетонные пунктиры Сливаются со мглой – Тончайший контур мира Меж Бездною и Тьмой.
И в памяти преданье Как Китеж-град мелькнёт, Когда слепит сияньем Беззвездный небосвод.
Дорогую и любимую котену, которая самая наипушистая, самая замурчательная и вообще самая-самая! И очень желаю, чтобы она оставалась такой же всегда, а все, что будет происходить в её жизни, сразу радовало её.
Некоторое время назад (кхм-кхм-кхм... в сентябре год будет) меня чего-то потянуло на рисование, и я решила опробовать акрил. И натыкнулась я на такую вещь, как "рисование по номерам". После чего не стала это откладывать, заказала и опробовала. Что сказать. На мой взгляд, плюс есть. Ровно один. А именно - не страшно пробовать. Ибо когда я посмотрела на тот результат, который мне предлагалось достичь, страшно уже точно не было. Минусов куда больше, но о них я не хочу. И да, результат. Первая (условно моя) работа акрилом.
Строго говоря - не совсем полночная. До полуночи оставалось еще минут двадцать. Ну, или около того.
И только если очень-очень приглядываться к отражениям фонарей на асфальте, можно заподозрить, что часом раньше шел проливной дождь. А о том, что он был с градом, не напоминает ничего.
Третий день погода изумляет широтой своего диапазона, за считанные часы переходя от теплого утреннего штиля к шквалистому ветру, затем холодному ливню, потом промозглому дождю и – ближе к вечеру – снова к подобию тепла. Каждый раз, поворачивая голову к окну, я не в силах предугадать, что именно я там увижу. Ну, хоть какое-то разнообразие перед отпуском.
А сегодня днем после… некоторых рабочих моментов пришлось проветривать коридор, приёмную и мой кабинет. Для какой-то надобности выходя в приёмную, ёжусь, попав на сквозняк между моей форточкой и окном в коридоре, и жалуюсь своим сотрудникам – мол, холодно, однако.
– Ну, а что Вы хотите, – улыбается мой секретарь, – конечно, холодно. Не май же месяц!
Вчера читали вслух «Охоту на Снарка» у Льюиса Кэррола. Замурчательная поэма, быстро и качественно поднимающая настроение, да. А после прочтения у меня поинтересовались – а кто такой Снарк, как я думаю? Нудеть на тему, что этого даже сам Кэррол не знал, мне не хотелось, так что я отшутилась: «Майкрофт Холмс». Потом, уже плещась в ванной, подумала – а ведь в каждой шутке есть доля шутки. Нет, в самом деле… похож ведь! Его придётся искать с умом, упованьем, да и крепкая дубина не помешает. Грозить ему понижением акций – дело неплохое, ибо вряд ли его можно чем-то встревожить сильнее. Пленять картинами процветания и невинными улыбками – тоже как бы почему и нет? А потом, когда доберешься до этого существа, которое хрустит словно новый пиджак (или даже не словно), доберешься и потянешься к нему лапками, возможно, вооруженными крепкой дубиной – он обернётся и окажется Буджумом. И ты перестанешь встречаться в природе.
До книг О’Генри я добралась достаточно рано – лет в девять, наверное. Желтый трехтомник с новеллами стоял у нас в книжном шкафу. Рассказы меня тогда позабавили. Хорошо было из благополучного коммунистического далёка улыбаться хитрым действиям бездомного нью-йоркца, который совершает мелкие правонарушения, чтобы периодически попадать в тюрьму. Ради крыши над головой на всё холодное время года, ну и казённой еды на тот же период. Когда сталкиваешься с такой же ситуацией вживую, в своей родной стране… оказывается, это страшно.
Перед тем, как сесть в поезд – скачала себе в дорогу на телефон все читабельное. В том числе откопала нечитанный раньше роман Кинга «История Лиззи». Долго в итоге не засыпала – нет, ну как тут заснуть, если книга Кинга начата и еще не дочитана? Правильно. Вот я и читала ее почти до полуночи, а после этого еще ворочалась, переживая рассказанную историю. И вот так, обдумывая волшебный лес, деревья нежного сердца и пруд (или омут) подсознания, я закрыла глаза, а затем зевнула и потянулась к новенькой, еще пахнущей типографской краской книге в твердой, «классической» обложке, со сборником повестей. Автора, что самое обидное, не помню. Что-то зарубежное, в предисловии редактор говорил про особенности перевода. Давно я не испытывала такого наслаждения от прочитанного. Дальше будет много букв. Да, я болтушка, я знаюЯ… я не знаю, как это описать. Будто в жаркий день, придя с раскаленной улицы, встаешь под прохладный душ и уже не знаешь толком, это струи воды текут по щекам или слезы счастья. Понимаю, что метафора неточная, но другой я не нахожу. Из прочитанного запомнилось ощущение светлой грусти и – местами – щемящей тоски. И радости от того, что все закончилось… не могу сказать, что счастливо, нет… скорее, каждая повесть заканчивалась правильно. Так, как будет лучше и для героев, и для читателей. Сюжеты, увы, помню совсем обрывисто. Была история профессора химии, который часто ездил на всякие конференции, семинары и что там еще в жизни ученых встречается. Он не считал себя выдающимся гением, но коллектив, который он возглавлял, ценил его за умение формулировать проблему предельно точно… после чего проблема как-то быстро решалась. Еще он умел рассказать о своей работе и результатах так, что самый равнодушный студент рвался решать молекулярные уравнения, и самый придирчивый коллега-ученый изумлялся – а почему нам-то не пришло в голову столь изящное решение? Честное слово, читая эту повесть, я даже сама химию вспомнила! Но вообще история не только о химии, хотя и о ней тоже, история о дружбе. Этот американский химик на каком-то международном конгрессе умудрился встретиться с язвительным советским коллегой, и даже подружиться с ним. Язвительный коллега неплохо владел английским, по крайней мере – в рамках столь любимой ими химии. За пределами родной науки общение затруднялось, но, возвращаясь с очередной конференции, профессор пришел в книжный магазин искать перевод стихов Тютчева. И подумал, что профессионал-переводчик не смог вложить в эти строки чего-то, что было в неуклюжих попытках химика пересказать стихи. А еще советский химик был страстным альпинистом, так что после семинара где-то в Швейцарии американец вместе с другими новичками попытался побродить по Скалистым горам. Собственный опыт понравился ему куда меньше, чем описанные коллегой впечатления от подъема на Эльбрус. Месяцем позже он услышит о гибели на Памире международной группы альпинистов, в которую входили и двое крупных русских ученых. Уйдет в запой, откуда его почти пинком выпнут на очередной конгресс – зная его чувство ответственности, коллеги надеялись хоть так вывести его из депрессии. Удалось. Он две недели не вылезал из лабораторий, готовясь к выступлению, почти не спал, так что в Милан летел в состоянии абсолютной невменяемости. Поднимаясь по древним ступеням какого-то чуть ли не средневекового университета, он останавливается, любуется панорамой города, смотрит на часы – он приехал почти на сорок минут раньше, чем нужно. Нащупывает в кармане пачку сигарет, но не может найти спички и просит закурить у стоящей рядом группы людей. Успевает подумать, что советский химик только б усмехнулся в ответ и со своим мягким акцентом посоветовал бы бросать столь дурную привычку. – Вот специально для тебя взял какие-то сувенирные спички из какого-то альпийского курорта, – слышит он знакомый насмешливый голос с мягким акцентом. – Но вообще бросал бы ты курить, сам знаешь, что такое никотин и как твой организм его любит. Перечитываю написанное и понимаю, что моя попытка пересказать повесть еще менее удачна, чем химический перевод Тютчева.
Еще меньше помню историю какого-то бизнесмена, который умудрился поругаться с лучшим другом. Друг был не особо богат (скажем прямо – был он беднее церковной мыши), зато понимал бизнесмена как никто другой. И поругались-то при попытке бизнесмена облагодетельствовать друга – в смысле, устроить его на стабильную и оплачиваемую работу. Друг заботу не оценил, бизнесмен смертельно оскорбился и несколько лет они не виделись. Поначалу было трудно – почти каждую ситуацию хотелось обсудить именно с ним. Заменять на кого-то другого… не удавалось. Подчиненные говорили то, что – как им казалось – бизнесмен хочет услышать. Посторонние люди равнодушно выдавали какие-нибудь заученные афоризмы и прочее. Ну да ладно, дело не в этом. В какой-то момент на город надвигается мощный ураган, объявлена эвакуация, бизнесмен садится за руль своего лексуса… и вспоминает о человеке, которого несколько лет пытался забыть. Обида обидой, но у того денег нет вообще. Вдруг его не успеют вывезти? А живет друг как раз где-то недалеко от моря. Друга он находит в ужаснейшем состоянии, отощавшего до неприличного состояния, обессиленного, да еще и болеющего. А единственное, за что держится друг – за кучу бумаг и непонятно чего, что – оказывается – его дневник. Бизнесмен соображает, что врачи уже наверняка эвакуировались, поэтому спешно сгружает друга вместе с его дневником в машину, проводит автомобиль между колонн таких же беженцев, и почти радуется, когда его останавливают полицейские и просят взять с собой двух человек, у которых машина сломалась. Бизнесмен радостно уступает руль незнакомому человеку, перебирается к другу на заднее сидение, пытается его подбодрить (а заодно напоить, накормить чем-нибудь и все такое), пока друг не засыпает. А бизнесмен начинает листать дневник… и заново переживает расставание, потому как дневник ведется с момента ссоры. Записи становятся все короче, потому что бумага заканчивается, а денег на новую тетрадь нет. Какое-то время записи ведутся на обрывках оберточной бумаги и прочем мусоре, потом друг радуется, что нашел где-то рулон пакетов для завтраков – и продолжает писать уже на полиэтилене. К тому моменту это уже не похоже на дневник, бизнесмен читает этот текст взахлеб, одновременно думая, что – если б историю опубликовали – то его друг мог бы стать ничуть не беднее его самого. Меня, помнится, поразила фраза… вот помню смутно, как она звучит. Что-то на тему того, что история была прозрачной, как слезы, и написана на прозрачных страницах… и ее никто не видел точно так же, как не видят боль – пока кто-нибудь талантливый не покажет её словами. Не помню я фразу, но позавидовала автору, который так образно и красиво умеет так воссоздавать реальность. Наконец, они доезжают до безопасных населенных пунктов, паркуются возле больницы, бизнесмен устраивает своего друга, решает вопросы медицинской страховки и всего прочего… короче, занимается тем, что умеет лучше всего. Но за это время его машину угоняют… вместе с оставленным там дневником.
Остальные истории не помню совсем. Зато помню, как уговаривала кого-то обязательно их прочесть… вроде бы, даже успешно уговорила. И хотела их обсудить. Но пришла проводница и разбудила меня, потому как оставалось полчаса до конечной станции.
На время отъезда оставляла свою кошку в приюте у хорошего ветеринара. От которого, собственно, она мне и досталась. Перед отъездом, помнится, ветеринар пришел, кошка его увидела… и сразу стала объемистее ершика. В переноску ее запихивали в четыре руки, ибо она упиралась четырьмя лапами, мордочкой и хвостом. Ну понятно, кто ж захочет ехать в приют из просторной, уже обжитой квартиры. В конечном счете, численный перевес взял верх. В смысле, нас все-таки было двое… Сегодня ветеринар мне кошку вернул, но без сумки-переноски. Я решила про сумку даже не спрашивать – не такая уж значимая потеря. Однако ближе к вечеру ветеринар перезвонил, извинился, предложил завести переноску сейчас. Завез. Это была картина маслом. Услышав звонок, кошка с любопытством бросается к двери, в нетерпении трется о ноги, а потом видит ВЕТЕРИНАРА! Да еще и с переноской в руках.